Почтенный Махакассапа со своими учениками устроил привал у дороги и задал вопрос идущему аскету.

В комментарии задаётся вопрос "зачем дост. Махакассапа спросил идущего аскета, ведь он обладал сверхсилами и должен был знать".

Даётся ответ, что он видел знаки, которые свидетельствовали о кончине Будды и понял что произошло, но в его общине были монахи, которые очень хотели увидеть Будду (и были ещё не архатами). Поскольку можно было ожидать, что монахи, услышав весть о кончине, начнут рыдать и причитать, он задал вопрос, чтобы это произошло в безлюдном месте, где никто не будет упрекать плачущих монахов и их наставника.

Почему Субхадда изрёк радостную тираду, когда стало известно о кончине Будды и почему дост. Махакассапа не отругал его:

"По имени Субхадда, отрешившийся от мирской жизни в старости": его имя было "Субхадда".
Из-за того, что он отрешился от мира в старости, говорится "отрешился в старости".
Но почему он так сказал?
Из-за злости на Благословенного.
Якобы он пришёл в группе и попал в ситуацию, которая возникла в Атуме. Он раньше был парикмахером, отрешился от мира в старости. Когда Благословенный вышел из Кусинары с 1250 монахами и шёл в Атуму, он услышал, что Благословенный идёт, подумал "к моменту приходя я приготовлю жидкую кашу". Исполняя роль саманеры (прикидываясь саманерой?) он сказал своим сыновьям: "Милые, говорят, что Благословенный идёт в Атуму с большой толпой монахов, 1250 монахов. Идите, о милые, взяв парихмахерские принадлежности, ходите от дома к дому за подношениями в объёме нали и собирайте соль, масло, дроблёный рис и твёрдую пищу. Когда Благословенный придёт, мы сделаем ему жидкую кашу."
Они так и сделали.
Люди, увидев этих умных юношей с приятным голосом, желая сделать [подношение] или не желая сделать подношение, всё равно его делали.
Сделав, они спрашивали: "милые, кому вы это собираете"?
Они отвечали: "у нас нет никакой другой цели, наш отец хочет подать Благословенному жидкую кашу, когда он придёт".
Услышав это, люди, не считая, что могли сделать, всё отдавали.
Что не могли, с людьми посылали.
Тогда Благословенный пришёл в Атуму поселился на току молотильщика. Субхадда рано утром пришёл к воротам деревни и обратился к людям: "Миряне, я не желаю ничего другого от вас. Принесённого моими сыновьями дроблёного риса и прочего достаточно для группы монахов.
Если есть ручная работа, ту мне дайте".
"Берите это, берите то": взяв все принадлежности, в монастыре поставив печи, одев одно чёрное монашеское одеяние, обернувшись в такое же, расхаживая всю ночь "делайте это, делайте то" потратив сто тысяч приготовил жидкую кашу с медовыми шариками.
Жидкой кашей называется каша, которую можно пить после еды, туда помещают всё, что является съедобным - топлёное масло, мёд, патоку, рыбу, мясо, экстракты цветов, плодов и прочего. Для желающих развлечься она (её приготовление?) является поводом смазывать голову (?) и обладает приятным запахом.
И Благословенный рано выполнив дела по уходу за телом в окружении толпы монахов отправился к городу Атума на сбор подаяния.
Люди сказали ему [Субхадде?]: "Благословенный вошёл в деревню за подаянием, где приготовлена твоя каша?".
Он ещё был одет и облачён в те чёрные монашеские одеяния в одну руку взяв ложку и половник подобно брахме, поставив правое колено на землю, выразив почтение сказал: "пусть почтенный Благословенный примет от меня кашу".
По принципу из Кхандхаки "Благословенный зная спрашивает" Благословенный спросил, услышал ответ, отругал оставившего мирскую жизнь в старости [Субхадду], по этому поводу установил два правила: об указе другим брать неразрешённое и о хранении принадлежностей парикмахера. Затем он сказал: "монахи, прошло много мириадов циклов в поисках пищи, но это вам не позволенная, не справедливо полученная пища, тот, кто употребит её многие тысячи жизней будет возрождаться только в мирах страданий, воздержитесь, не принимайте [эту пищу]" и пошёл собирать подаяние.
Ни один монах ничего не взял.
Субхадда, будучи недоволен, стал скитаться с этой мыслью "я всё знаю.
Если он не хотел брать, ему следовало послать [ко мне вестника] и сообщить.
Это является приготовленной пищей, она хранится максимум семь дней.
Ведь этого могло бы хватить мне на всю жизнь.
Всё это пропало, он [Благословенный] желает мне зла" - так он скопил злобу на Благословенного и пока Десятисильный был жив, он (Субхадда) не мог ничего сказать.
Якобы он (Субхадда) подумал так: "он великий человек, отрешился от мирской жизни будучи выходцем из благородной семьи, если я что-то скажу, он меня только отругает".
Услышав, что Благословенный достиг окончательной ниббаны он как будто испытал облегчение, и ликуя, сказал это.
Старший монах услышав это стал как будто ударенный в сердце, будто ударенный в голову сухой грозой, у него родилось праведное чувство срочности: "Благословенный достиг окончательной ниббаны уже семь дней назад, но и сегодня его тело сохраняет золотой цвет. Система Будды является трудной для следования (?), из большой группы порочных людей может возникнуть [серьёзный] противник. Хватит взращивать это зло. Когда такой человек обретёт товарищей, он сможет тянуть систему обучения Будды назад".
Затем старший монах [Махакассапа] подумал:
"Если я этого пожилого человека велю на том же самом месте одеть в лохмотья и, осыпав пеплом, выгнать, меня будут винить "ученики перессорились ещё когда тело отшельника Готамы было в целости [не кремировано]", так что пока я потерплю.
Ведь Дхамма, преподанная Благословенным, подобна куче не связанных цветов.
В этом случае задетые ветром цветы летают туда-сюда, точно так же благодаря таким людям, разгуливающим там и сям со временем в монашеской дисциплине не станет одного или двух правил, в наставлениях двух защитных (?) вопросов не станет, в Абхидхамме одного или двух разделов не станет, так постепенно с потерей корней мы станем подобными демонам, поэтому мы создадим собрание Дхаммы и монашеской дисциплины.
Ведь если так будет (создано собрание) - наставления будут связаны вместе как цветы, и эта доктрина и дисциплина станет непоколебимой.
Ведь именно для этого Благословенный на три гавуты ко мне выходил для встречи, тремя поучениями давал полное членство, сняв с тела [мою старую одежду?] совершал одевание в монашескую одежду, в небе сотрясая рукой объяснял практику подобную луне, выступал, сделав меня "засвидетельствовавшим телом", трижды вручил мне всё наследство системы обучения.
Пока среди монахов есть такой как я, в системе обучения [Будды] не будет позволено разрастаться такому злу.
Пока не процветает ложная доктрина, истинная доктрина не будет утрачена.
Пока не процветает ложная дисциплина, истинная дисциплина не будет утрачена.
Пока не наберут сил следующие ложной доктрине, следующие истинной доктрине не ослабнут, пока не наберут сил следующие ложной дисциплине, следующие истинной дисциплине не ослабнут.
Так я свяжу доктрину и дисциплину.
Затем все монахи получив достаточно будут объяснять разрешённое и не разрешённое.
И тогда это зло само по себе придёт к осуждению и не сможет больше поднять голову, а система обучения станет богатой и процветающей".
Он не сказав никому о своих мыслях, утешил группу [своих] монахов.
Поэтому сказано: "Тогда почтенный Махакассапа ... это не возможно".

Несколько человек пытались зажечь погребальный костёр, но не могли, потому что им мешали божества, помощники Махакассапы и именно их намерение было озвучено.

Когда почтенный Махакассапа с учениками подошёл к костру, произошло чудо:

"И тогда почтенный Махакассапа пришёл в Кусинару ... преклонил голову": якобы старший монах почтительно обошёл погребальный костёр, направляя ум и наблюдая: "в этом месте голова, в этом месте нога".
Затем остановившись у ног войдя в четвёртый уровень поглощённости на основе сверхзнаний и выйдя из него, сделал устремление: "ноги десятисильного, отмеченные знаком колеса из тысячи спиц вместе со слоями хлопка пусть превратят пятьсот одеяний в два в золотом корыте на погребальным костре из сандаловой древесины и пусть обопрутся мне на голову".
Вместе с этим устремлением те пятьсот одеяний превратились в два как полная луна между дождевыми тучами и ноги показались из них.
Старший монах протянув руку, подобную открытому красному лотосу, взяв ногу учителя у колена к себе на макушку поставил.
Поэтому сказано: "преклонил голову к ногам Благословенного".
Большая толпа людей, увидев это чудо, в один голос издали сильный шум, выразив почтение благоуханными гирляндами поклонились как желали.
И так у старшего монаха, у большой толпы людей и тех пятисот монахов после выражения почтения никакого другого желаемого дела не было.
Благодаря простому устремлению освободившись из рук старшего монаха ступни Благословенного лакового цвета, не поколебав сандаловую древесину и прочее вернулись на своё месте, стали как будто там и были.
Ведь когда ноги Благословенного выходили или возвращались, они не поколебали ни волокна хлопка, ни кончики нитей, ни капли масла, ни массив дерева.
Всё стало как было раньше.
Когда подобно взошедшей и зашедшей луне или солнцу ноги Татхагаты исчезли, большая толпа изрекла громкий клич.
С момента окончательной ниббаны было сильное сострадание.
"Погребальный костёр Благословенного вспыхнул сам по себе": здесь объясняется, что он загорелся, хотя пытающегося его зажечь никто не видел.
Но он весь загорелся целиком благодаря силе божеств.

После сожжения тела останки рассыпались на мелкие фрагменты. Это было благодаря предсмертному желанию самого Будды, чтобы можно было создать много хранилищ для реликвий, что позволит его учению шире распространиться. Памятники над ними принесут благо многим людям.

Не рассыпались 7 частей: четыре клыка, две ключицы и макушка.

Размеры частиц следующие: с горчичное зёрнышко (маленькие), с дроблёное рисовое зёрнышко (большие), с дроблёную горошину (очень большие).

Почитание останков Маллами:

Так погасив погребальный костёр предводители Маллов в зале для собраний сделали круг из четырёх видов благоухающих веществ с жареным зерном как пятым и усыпав цветами. Сверху они повесили покрывало, украсив его золотыми звёздами и прочим. Они закрепили его верёвками с благоуханиями, цветами и драгоценными камнями от зала для собраний до являющейся верхней перевязью до верхнего украшения на королевском зале. По обе стороны от него они сделали круг из занавесей и подстилок. Сверху они повесили покрывало, украшенное золотыми звёздами и прочим, и его тоже закрепили верёвками с благоуханиями, цветами и драгоценными камнями. Они повесили флаги пяти цветов на бамбуковых древках цвета драгоценных камней и древесного (?) цвета и везде поставили флаги, развевавшиеся на ветру. По хорошо подметённым улицам они поставили знамёна и полные сосуды, зажгли факелы и поместив золотое корыто с реликвиями на украшенную спину слона, выражая почтение гирляндами, благоуханиями и прочим. Отмечая как праздник они принесли останки в город, поместили их в зале для собраний, поставили на диван, покрытый шкурой оленя, а сверху водрузили зонт.
Сделав это, "Потом Маллы Кусинарские положили костные реликвии Благословенного в зале собраний и окружили кости Благословенного ограждением из копий ... и семь дней..." - так нужно понимать всё остальное.
Здесь "поставив ограждение из копий" означает, что они окружили людьми, державшими в руках копья.
"Стену из луков": подведя слонов нос к носу расставили вокруг, затем расставили вокруг лошадей шею к шее, затем расставили вокруг колесницы чека к чеке, затем солдат рука к руке.
На их границе они расставили луки, соприкасающиеся вершина к вершине.
Так во все стороны на расстоянии йоджаны в течение семи дней они обеспечивали защиту, сделав как будто кольчугу.
В отношении этого сказано: "установив стену из луков".
Но зачем они так сделали?
До этого момента две недели они готовили места для сидения и стояния группы монахов, готовили еду и не было возможности отметить праздник.
Затем они подумали: "На этой неделе мы будем отмечать праздник. Есть возможность, что узная о нашей беспечности кто-то придёт и заберёт реликвии, поэтому установив защиту мы будем праздновать".
Так они и сделали.