| english - Author |
русский - Khantibalo |
Комментарии |
|
This will complete our discussion of the four basic levels of instruction found in the Dhammapada.
|
На этом закончим наше рассмотрение четырёх основных уровней наставлений, представленных в Дхаммападе.
|
|
|
Interwoven with the verses pertaining to these four main levels, there runs throughout the Dhammapada a large number of verses that cannot be tied down exclusively to any single level but have a wider application.
|
Вперемешку со строфами, относящимися к уже упомянутым четырём уровням, там есть и множество других строф, которых нельзя отнести строго к одному из них, потому что сфера их применения шире.
|
|
|
These verses sketch for us the world view of early Buddhism and its distinctive insights into human existence.
|
Эти строфы описывают нам мировоззрение раннего буддизма и его особый взгляд на человеческое существование.
|
|
|
Fundamental to this world view, as it emerges from the text, is the inescapable duality of human life.
|
Из текста выходит, что основным для этого мировоззрения является неизбежная двойственность человеческой жизни.
|
|
|
Man walks a delicate balance between good and evil, purity and defilement, progress and decline; he seeks happiness, he fears suffering, loss and death.
|
Человек балансирует на тонкой грани добра и зла, чистоты и загрязнений, прогресса и деградации. Он ищет счастья и боится страданий, лишений и смерти.
|
|
|
We are free to choose between good and evil, and must bear full responsibility for our decisions.
|
Мы свободны выбирать между добром и злом и должны нести полную ответственность за свои решения.
|
|
|
Again and again the Dhammapada sounds this challenge to human freedom: we are the makers and masters of ourselves, the protectors or destroyers of ourselves, we are our own saviors and there is no one else who can save us (vv. 160, 165, 380).
|
Снова и снова в Дхаммападе мы встречаем этот вызов человеческой свободе: мы сами себе создатели и хозяева, защищаем и разрушаем себя мы тоже сами, каждый сам себе спаситель и нет такого существа, которое могло бы спасти нас (строфы 160, 165, 380).
|
|
|
Even the Buddha can only indicate the path to deliverance; the work of treading it lies with the disciple (vv. 275- 276).
|
Даже Будда может только указать путь к освобождению, задача идти по нему лежит на самом последователе (строфы 275-276).
|
|
|
In the end we must choose between the way that leads back into the world, to the round of becoming, and the way that leads out of the world, to Nibbana.
|
В конечном итоге мы должны сделать выбор между путём, ведущим обратно в мир, в колесо перерождений, и Ниббаной, путём, ведущим к освобождению от него.
|
|
|
And though this last course is extremely difficult, the voice of the Buddha speaks words of assurance confirming that it can be done, that it lies within our power to overcome all barriers and to triumph even over death itself.
|
И хотя второй из этих путей чрезвычайно труден, в словах Будды мы слышим подтверждение, что на нём можно достичь успеха, что в наших силах преодолеть все барьеры и одержать победу даже над самой смертью.
|
|
|
The chief role in achieving progress in all spheres, the Dhammapada states, is played by the mind.
|
В Дхаммападе говорится, что главная роль в прогрессе в любой сфере деятельности отводится уму.
|
|
|
The Dhammapada opens with a clear assertion that the mind is the forerunner of all that we are, the maker of our character, the creator of our destiny.
|
В тексте даётся ясное утверждение, что ум является предвестником всего, чем мы являемся, творцом нашего характера и нашей судьбы.
|
|
|
The entire Buddhist discipline, from basic morality to the attainment of arahantship, hinges upon training the mind.
|
Вся буддийская дисциплина, от основных правил нравственности до достижения состояния Архата, опирается на развитие ума.
|
|
|
A wrongly directed mind brings greater harm than any enemy; a rightly directed mind brings greater good than any relative or friend (vv. 42-43).
|
Ум, направленный во зло, приносит больше вреда, чем любой враг. Ум, направленный на благо, приносит больше добра, чем любой родственник или друг (строфы 42-43).
|
|
|
The mind is unruly, fickle difficult to subdue, but by effort, mindfulness and self-discipline, one can master the mind, escape the flood of passions, and find "an island which no flood can overwhelm" (v. 25).
|
Ум непокорен, колеблется и трудно поддаётся обузданию, но прилагая усилия, практикуя памятование и самодисциплину, человек может овладеть умом, вырвавшись из лавины страстей, и "найти остров, который не смыть бушующему потоку" (строфа 25).
|
|
|
The person who conquers himself, the victor over his own mind, achieves a conquest that can never be undone, a victory greater than that of the mightiest warriors (vv. 103-105).
|
Человек, победивший себя самого, свой собственный ум, одержал победу, которую нельзя обратить в поражение, эта победа превосходит все великие победы сильнейших воинов (строфы 103-105).
|
|
|
What is needed most to train and subdue the mind, according to the Dhammapada, is a quality called heedfulness (appamada).
|
В Дхаммападе говорится, что для того, чтобы развивать и обуздывать ум, более всего нужно одно качество под названием "небеспечность" (appamāda).
|
|
|
Heedfulness combines critical self-awareness and unremitting energy in a process of constant self-observation in order to detect and expel the defilements whenever they seek an opportunity to come to the surface.
|
Небеспечность сочетает критическое самоосознание и безустанное усердие в процессе постоянного самоконтроля, чтобы выявить и искоренить умственные загрязнения, всегда, когда они пытаются выйти на поверхность.
|
|
|
In a world where we have no savior except ourselves, and where the means to deliverance lies in mental purification, heedfulness becomes the crucial factor for ensuring that we keep straight to the path of training without deviating due to the seductive lure of sense pleasures or the stagnating influences of laziness and complacency.
|
В мире, где у нас нет спасителя, кроме самого себя и где освобождение заключается в очищении ума, небеспечность становится ключевым фактором, обеспечивающим наше прямое движение по пути духовной практики без отклонений под влиянием соблазнительных чар чувственных удовольствий и тормозящих влияний лени и самодовольства.
|
|
|
The Buddha declares that heedfulness is the path to the Deathless, and heedlessness the path to death.
|
Будда сказал, что небеспечность - это путь к Бессмертному, а беспечность - путь к смерти.
|
|
|
The wise who understand this distinction abide in heedfulness and attain Nibbana, "the incomparable freedom from bondage" (vv. 21-23).
|
Мудрые понимают это разделение и поэтому пребывают в небеспечности, чтобы достичь Ниббаны, "несравненной свободы от пут" (строфы 21-23).
|
|
